Смерть на цвет и запах.
Цвета и оттенки войны невероятны. На фоне общей грязи и запомоиности периодически удается обнаружить удивительные сочетания. Смерть ужасает, и смерть полна красоты. Например, окопные крысы, огромные серые "ондатры" с длинными голыми хвостами. Казалось бы, ничего эстетичного. Но удивительна их смерть. Тушки рядком лежат на спине вдоль дороги. Минометный огонь не пощадил даже этих везде выживающих тварей. И в глаза бьет несочетаемое. Брюшки крыс, которые они прятали при жизни под мерзким телом, оказываются фантастического оттенка: голубое небо после дождя, пасмурное утро, глаза влюбленной женщины. Серое и голубое переходит друг в друга незаметно и как-то по-хорошему тайно и скрытно. Невероятно чистые краски, как на картинах Айвазовского, ограничены лишь чистейшим перламутром кишок несчастного грызуна, не розовых, а нежно-кремовых. Ну и, конечно же, несколько блестящих изумрудов трупных мух рядом. Жара ведь. Запах отвратителен, но глаза видят красоту. Это рождает диссонанс.
А на соседней полке заваривают кофе, а чуть дальше курят кальян, а там жарят картошку с луком. А возле эвакуашки лежат черные пакеты с "двухсотыми". Они уже не вспотеют, так как потеют те, кто принес их с передка на себе. Запах войны: чесночно-приторный, тлен и рождение духа, людское благородство и ад.
Звуки на войне тоже парадоксальны. Пищание анализатора дрона скачет от истеричного звука, означающего ФПВ, до полного достоинства пиканья, предупреждающего о приближении "мавика". В радейке размеренно идёт штурм: "Туман, туман, я Столица, добавь огня по квадрату... " "Я 300, я 300, давай эвакуацию!" "Сеня, блядь, не тупи, уходи правее!" "Иди за птичкой!" И тут же синхронный выстрел "меча" (ПТУР) и двойным эхом — прилёт 155-го "чемодана". Какофония, на фоне которой звенящей зурной нудно зудит вражеская "птица" и яростно надрывается жаворонок.
А какие бывают незабываемые встречи! Просто удивительные. Например, при заходе в недавнюю "серую зону", вчера отбитую у противника, видишь останки укропского солдата в лахмотьях натовского камуфляжа. Нижних конечностей нет, каска валяется рядом. В каске две аккуратные дырки правильной формы, как от канцелярского дырокола. Долицефальный череп покрыт остатками кожи. Искренняя улыбка мертвеца... А на броне намалёванный маркером позывной. Твой позывной. Гайдук. Позывной, которым ты гордился и считал уникальным. Ты смотришь на него как на собственное отражение в войне. Зеркало смерти. Так вот как это будет выглядеть... Интересно и немного печально. Ведь лежит этот бедолага с твоим позывным здесь давно, может, с октября прошлого года. Прямо напротив твоих позиций. Может, это ты сам его и отправил в Страну вечной евроинтеграции, фактически убив своё альтер эго. Откуда он, думаешь ты? С Подолья, с Одесщины? Именно там распространены легенды о гайдуках. А может, с Приднестровья или Бессарабии, и тогда это Гайдук курильщика, еврогайдук. Жуткий отброс крушения страны в 1991 году.
Погоревав немного, успокаиваешь себя: «Это хороший знак. Что мертво, умереть не может. Теперь буду жить и за себя, и за этого бедолагу. Смерть уже забрала одного Гайдука, второго искать не станет».
Так думается на заре, в степях Донетчины, когда осень приходит на смену августа.
